Философия носков и Бабилон

Глава 4 (Эндл)

Философия носков и Бабилон

   Вместо жены на мой зов прилетела ваза. Китайская старинная ваза чёрного цвета в замысловатые голубые цветочки. Именно в этой вазе я хранил свою заначку на новую удочку. Несмотря на то, что после того как сосед Пашка поймал рыбу своей мечты, я отчаялся и больше не хожу на рыбалку, удочки в нашем доме появляются регулярно. А что? Очень удобная вещь. Раньше, когда Ли постоянно выбрасывала мои нестиранные носки в окно, прямо на балкон моей обожаемой бабы Зои, я их удочкой вылавливал. Таскаться к бабе Зое не очень-то хочется – во-первых, она до сих пор варит своё великолепное и ничуть не уступающее пластилину по вкусовым качествам варенье, во-вторых, она постоянно говорит, что мне не повезло с женой, и нужно было жениться на моей секретарше Катеньке, как это делают все нормальные среднестатистические начальники, а не на этом «криминальном элементе с тёмным прошлым», и в-третьих, лишний раз «СлюшЬдарагой»-кор в исполнении очередной восходящей звезды анадырского шансона слушать как-то не всегда хочется, - а без носков холодно. И наступить на что-нибудь можно ненароком.

Покинув просторы кухни, предусмотрительно прихватив с собой палку сырокопчёной колбасы на случай, если придётся отбиваться или, ещё чего аманитового, уходить из дома, я осторожно двинулся по коридору, опасаясь неопознанных летающих предметов, заботливо брошенных моей женой по направлению к кухне. Как оказалось, опасаться нужно было вовсе не жену. Хеля с дикими визгами и безумным взглядом в каком-то слишком авангардном, но безумно модном наряде (небось, снова от своего Стаканыча) неслась за Мисс Марпл под звуки оглушающего дарк электро, доносившегося из комнаты сына. Завидев меня, Мисс Марпл выпрыгнула на улицу через открытую форточку, а Хелен, тяжело вздохнув, и вовсе ушла из дома.

Заглянув в комнату сына, я заметил, что он снова собирается на свидание с одной из своих блондинистых тощих вобл. Всё-таки мои какие-никакие гены сыграли свою роль: Эли вырос просто красавчиком, да таким, что эти выкидыши рыбной промышленности сами вешались на него как когда-то на меня молодого и неженатого Эндла Боброва, тогда ещё прилежного студента факультета установок замкнутого цикла, производящих чистое гидратцеллюлозное волокно на основе синтеза органических полипептидных цепей из микроорганизмов, преподавательница по основам уголовного права. От её цепких лап с противными жёлтыми ногтями, такой же противной кофточки с огромной дыркой в районе, где предположительно должна быть грудь, короткой юбки в чёрно-розовую клетку и ярко-кровавых колгот меня спасло только чудо. И чудо это зовут баба Зоя.

Отвлекшись от своих волнительных воспоминаний, я заметил, что Блицкриг уже надел на себе второй носок и собирался тихонько прошмыгнуть мимо меня.

 - Сына, когда ты уже найдёшь себе хорошую девушку и перестанешь неделями мотаться по непонятным знакомым? – сказал я, пытаясь придать своему голосу грозную решительность и серьёзность. Видимо, у меня это настолько неплохо получилось, что сынуля опустил глаза в пол и невнятно бубня себе под нос что-то про красивую попу какой-то Любы и плохую демографическую ситуацию в стране в общем и в Анадыри в частности уверенно пошёл в коридор шнуровать свои безумные кеды на 67 дырок 10-метровыми шнурками кислотного цвета.

 - И мухоморы не забудь! – крикнул я ему, направляясь, наконец, в спальню, откуда доносилось подозрительное шуршание и странные звуки с намёком на сомнительного качества пение.

Зайдя в комнату, я обнаружил жену в весьма приподнятом настроении, о чём свидетельствовали многочисленные фантики от модного нынче шоколада со вкусом курицы по-французски от известной анадырской кондитерской компании «Альпы Горы» и её невнятное мычание про какой-то «Бабилон», в котором кто-то «лост». Присев на краюшек на первый взгляд (да и на второй, в принципе, тоже) безграничной кровати в форме шестиугольника с пушистым розовым покрывалом, на котором в позе молодой лягушки, раскидав конечности по принципу «гуляй, Вася!», расположилась моя обожаемая скандалистка-жена, я достал палку своей любимой сырокопчёной колбасы из кармана своих модных шорт и откусил кусочек.

 - Лиии, может всё не так страшно, и ты всё-таки согласишься? – шамкая и стараясь придать своему голосу такую же серьёзность, как и при разговоре с красавчиком-сыном, я снова поднял эту тяжелую для нас тему, предусмотрительно убирая все тяжёлые предметы в радиусе длины рук моей ненаглядной под кровать.

 - Нет, нет, нет! – Лилиан вскочила и запустила в меня настольной лампой, которую нам подарила её мать, по совместительству моя горячо любимая и трепетная тёсча. А я надеялся, что она не рискнёт кидаться в своего родного мужа светильником, сделанным её же мамой, да ещё и с рисунками котов, которые её же мама нарисовала Хеленым лаком для ногтей. Наивный! Пока я размышлял, многострадальная лампа-путешественница уже горячо приветствовала стену нашей спальни с характерным потрескивающим звуком. Даа, от сего произведения искусства остался только один абажур с вышитым на нём словом «Хренвантузизносавытащёвич!» - творческий и очень запоминающийся псевдоним моей тёщи. Под ним она творит и вытворяет.

 - Вот видишь! Я из-за тебя разбила мамин подарок! – жена вскочила на ноги и с криком «Бааабзооой, дааай клейааа!» умчалась куда-то в места обитания бабзой. Да, вот не думал, что моё предложение завести ещё одного ребёнка будет воспринято в штыки. Вернее, в сковороды и битые вазы с лампами. Хм… Что же ей так не нравится?

Жена вернулась только через час. Моя колбаса уже была съедена, лоб о жаркой встрече со сковородой больше не напоминал, и я с чистой совестью и носками двинулся в сторону кухни, где Ли самозабвенно пыталась склеить некогда модную лампу.

- Даже не думай говорить мне о том, что ты хочешь ещё одного ребёнка! – не отрывая головы от столь увлекательного занятия, как поиск глаза криво нарисованного серого кота, сообщила мне жена.

 - Дорогая, ну что может быть плохого в ребёнке? Тем более в маленьком Боброве?

 - Нет, я сказала! Не спорь с Женсчиной, мужчинка. Лучше расскажи мне, как там твоя Катенька поживает? – она отложила в сторону тюбик с клеем и с лёгким прищуром посмотрела в мою сторону. Да так посмотрела, что все мои немногочисленные волосы на голове встали дыбом, а мне захотелось тоже. Да, встать и убежать.

 - Ддаа отткуудда йа-тто ззнайуу? – слегка, слегкааа заикаясь, уж очень я на это надеюсь, спросил я. – После того, как ты в последний раз приходила ко мне на работу и приносила дрель, чтобы я полочки повесил, я её больше не видел почему-то… - я выразительно на неё посмотрел. Жена как-то странно покраснела, потом что-то невнятно пробормотала и опять принялась склеивать лампу. Следующие полчаса мы провели в полнейшей тишине: я развлекался тем, что смотрел в окно на беснующихся старушек, которые бдили возле подъезда и обсуждали современную молодёжь, а жена упорно склеивала тёсчин подарок.

- На вот, - прямо перед моим носом материализовалась кружка с ароматным отваром из листьев редьки и лопуха. Я вопросительно посмотрел на жену, а она в свою очередь бережно подхватила склеенную лампу, которая приобрела какую-то угловатую форму (как фигура Зизи, бгыгы) и стала даже симпатичнее, и поставила её на подоконник рядом с Васенькой. – Значит так, - повернулась она ко мне, - я не понимаю, зачем нам ещё один ребёнок. И рожать я больше не буду, ты понял, не буду, - она ткнула своим наманикюренным синим ногтём в мою некогда накаченную грудь. – Я уже пять раз рожала, хватит! – в этот момент раздался противный звук нашего дверного звонка, и жена, странно фыркнув, пошла открывать дверь. И только, когда она покинула кухню, до меня дошло. Пять раз. А детей-то четверо. То есть…

 - ЧТО???!!! Лилиан, иди-ка сюда!

---
Песня о "Бабилоне" и о том, как кто-то лост: